Беседа первая
Карен Агекян: Моральное ядро в обществе – как оно формируется, в чем его значение?
Отец Месроп Арамян: Однозначной технологии нет. На протяжении веков в жизни народа накапливается некий совместный моральный капитал, и у каждого народа должно быть сообщество – носитель этих ценностей, которое передает их от поколения к поколению. В истории любого народа были институты и сообщества, которые передавали таким образом ценности, мудрость, национальный духовный капитал. Если таких сообществ нет, их нужно срочно создавать – объединять людей вокруг этих идей, сеять семена в обществе. Такие люди и группы людей должны играть важную роль в жизни народа. В идеале носителем духовных ценностей и передающим звеном должна быть политическая элита народа.
Очень важно, чтобы авторитет был не личностным, а идейным, чтобы носителем его было сообщество. Тогда мы сможем передавать ценности демократическим путем.
К. А.: В нашем, армянском, случае эти ценности и смыслы сформированы, существуют?
О. М. А.: По сути дела это все есть. Эти духовные ценности есть и в Библии, и в нашей армянской духовной традиции. Однако не надо забывать, что при всех особенностях большинство наших национальных ценностей – общечеловеческие. Это, по сути, – кристаллизация духовных идеалов и высоких стремлений в виде определенных моральных принципов. Самое главное для сообщества как носителя авторитета – чтобы каждый его член внутренне безупречно хранил верность этим принципам. Речь даже не просто о ценностях, но о добродетелях – ты должен сам совершать то, что считаешь ценным, это очень важно. Иначе ничего не получится, не удастся внедрить эти ценности в поколение.
Карен Агекян: Моральное ядро в обществе – как оно формируется, в чем его значение?
Отец Месроп Арамян: Однозначной технологии нет. На протяжении веков в жизни народа накапливается некий совместный моральный капитал, и у каждого народа должно быть сообщество – носитель этих ценностей, которое передает их от поколения к поколению. В истории любого народа были институты и сообщества, которые передавали таким образом ценности, мудрость, национальный духовный капитал. Если таких сообществ нет, их нужно срочно создавать – объединять людей вокруг этих идей, сеять семена в обществе. Такие люди и группы людей должны играть важную роль в жизни народа. В идеале носителем духовных ценностей и передающим звеном должна быть политическая элита народа.
Очень важно, чтобы авторитет был не личностным, а идейным, чтобы носителем его было сообщество. Тогда мы сможем передавать ценности демократическим путем.
К. А.: В нашем, армянском, случае эти ценности и смыслы сформированы, существуют?
О. М. А.: По сути дела это все есть. Эти духовные ценности есть и в Библии, и в нашей армянской духовной традиции. Однако не надо забывать, что при всех особенностях большинство наших национальных ценностей – общечеловеческие. Это, по сути, – кристаллизация духовных идеалов и высоких стремлений в виде определенных моральных принципов. Самое главное для сообщества как носителя авторитета – чтобы каждый его член внутренне безупречно хранил верность этим принципам. Речь даже не просто о ценностях, но о добродетелях – ты должен сам совершать то, что считаешь ценным, это очень важно. Иначе ничего не получится, не удастся внедрить эти ценности в поколение.
Армен Хечоян: Когда именно у нас существовало такое сообщество?
О. М. А.: Могу привести ранние примеры. Возьмем «Нарек». В предисловии Св. Григор Нарекаци пишет, что написал книгу по просьбе многих братьев-пустынников, отшельников. Читая это предисловие, ты понимаешь, что было очень много людей, искавших истину, был некий сильный вектор стремления. Они обращались к Св. Григору, понимая, что он, как гениальный человек, мог бы воплотить все их стремления и чаяния. Представьте тысячи таких людей – это уже создает некоторое духовное качество, некий духовный вектор в народе. И они все внутренне нечто усиленно ищут. Ищут истину… Очень важно, чтобы в народе имел место поиск истины. Если мы не знаем, что такое истина, если мы не ищем ее, тогда непонятно, что вообще мы можем передать следующим поколениям.
Такие ищущие люди обратились к Григору Нарекаци, и в результате была написана эта книга. Конечно, книга сама по себе гениальна, но это отзвук внутреннего духовного состояния народа, отзвук поисков ищущих людей, которые тянут за собой всю остальную массу.
Что касается более поздних времен – XIX, XX веков, надо понять ту эпоху. Почти пятьсот лет мы жили под игом – духовное самосознание, духовная культура постепенно разрушались. Высокие духовные идеалы не были доминирующими идеями для армян, и такие ищущие люди не задавали тон, не формировали вектор стремления народа. В эти времена глубоко ищущих людей заменяет так называемая интеллигенция. Она более ментальна и вследствие этого более подвержена уклонениям и искушениям. А искушений тогда было очень много не только в армянской среде, но и во всем мире: революционные, ложно-националистические идеи, множество различных «измов». Особенно для армянской интеллигенции все это было очень характерно. С одной стороны, они должны были стать некой совестью и руководящей силой, с другой – они очень часто попадали в хорошо подготовленные ловушки. У них был некоторый авторитет, но сказать, что у армян в начале XX века были руководящая сила и руководящая элита, я не могу. В отсутствии такой силы как раз и заключается тогдашняя трагедия армянского народа. Церковь тогда не играла масштабной, в этом смысле, роли. Дух святости, мудрости, внутреннего подвига, накопленный к X веку в монастырях, очень исказился к XIX веку. Мы очень многое потеряли. Читаешь, например, воспоминания Андраника и видишь, в каком падшем состоянии был народ в духовном, патриотическом отношении.
К. А.: Была ли альтернатива такому облику интеллигенции и ее доминированию в то время? Все-таки начало XX века существенно отличалось от X века. Можно ли было в то время решать какие-то задачи в социально-политической сфере, опираясь на авторитет того рода, который был у Св. Григора Нарекаци?
Насколько реально сегодня выступать с призывом читать и осмыслять Нарекаци? Или нужно как-то переводить его в формат нынешнего дня – и эту функцию как раз выполняют посвященные Нарекаци фильмы, документальный и художественный, два кинематографических проекта, которыми вы сейчас непосредственно занимаетесь?
О. М. А.: Конечно, можно обращаться к Нарекаци и в оригинале, потому что он создал свою книгу именно для этого – для поисков Бога, истины. И этот высокий идеал поисков – определяющий фактор в жизни народа. Если они прекращаются, это парализует народ изнутри.
Если же обращаться не к оригиналу, встает задача перевода, всегдашняя задача перевода на язык своего времени, потому что меняются восприятие, культура, технологии и т.д. То есть мы должны все время с таким же духом создавать новое или по крайней мере приобщать людей к их духовным истокам, высоким идеалам и т.д. Каждое время нуждается в переводе некоторых истин, чтобы они были понятны людям. Уже не говоря о том, что часто мы нуждаемся в переводе в буквальном смысле слова – с древних языков на современные.
Кино – это характерный пример. Если сейчас язык кино действует сильнее других, надо создавать фильмы и некоторые важные вещи передавать людям именно таким образом. Можно привести пример фильма «От Арарата до Сиона». Уже два года этот фильм совершает удивительные вещи, и не только в армянской среде.
Что этот фильм дал армянскому народу? Восстановление собственного достоинства. Смотришь и понимаешь, кто ты, какое у тебя наследие. Понимаешь, что ты очень богатый человек, тебе не надо заниматься попрошайничеством.
В этом направлении надо работать. Смотрите, как другие народы используют язык кино для пропаганды своих национальных идей. Есть и другие способы, другие языки и технологии. Отставать нельзя – надо их максимально использовать для передачи глубоких смыслов и ценностей.
К. А.: Можно ли непосредственно конвертировать эти ценности на политическом поле? Или они важны для формирования позиции моральной силы, с которой уже можно работать на политическом поле?
О. М. А.: Можно и напрямую перенести их на политическое поле. Говоря о ценностях, мы, по сути, говорим об очень простых вещах. Не лгать. Нужны ли такие принципы в политике? Конечно, нужны. Мы очень часто лжем, очень часто неискренни. Из-за этого возникает недоверие, в том числе недоверие к собственному будущему. Только тот политик, который не лжет, может достичь взаимопонимания со своим народом. Мы говорим о внутренних канонах – может быть, это десять заповедей. Должно быть что-то, что мы свято чтим. И мы должны договориться об этом, принять это. Чтобы достичь общенациональной договоренности, для начала должна собраться хотя бы группа из десяти человек и договориться жить таким образом. Вы видели, чтобы в последнее время в армянской среде кто-то делал нечто подобное? А раньше такие очаги существовали. В монастыре есть некий внутренний устав, люди договариваются жить именно так. Появление такого очага – это генерация ценностей, которые распространяются за пределы первоначальной группы. Пока у нас не появятся группы с внутренним моральным кодексом, все, что они говорят, по сути не очень важно. Это слова. Очень легко произносить слова. Нужна договоренность. Можно договориться внутри группы всего-навсего об одном – например, не клеветать. Только на одном этом уже можно создавать сообщество.
К. А.: Кроме моральной практической позиции, есть еще вопрос понимания реальности или заблуждения. Есть ли у нас основания считать идеологов армянского национально-освободительного движения морально ущербными людьми? Но в большинстве своем в соответствии с духом своего времени они активно исповедовали антиклерикализм. Что, к примеру, пишет Раффи о тех армянских святых местах в Иерусалиме, о тех армянских паломниках, которым посвящен фильм «От Арарата до Сиона»? Он считает, что паломничество в Иерусалим, материальные вклады в Святом городе отнимают у армянской нации те силы и те ресурсы, которые важно было бы использовать на родной земле.
О. М. А.: Я не хочу комментировать слова Раффи, известного своей антицерковностью. Это характерно для армянской литературы XIX-XX веков. Я бы назвал это бездуховностью. Нашу литературу нельзя сравнить, к примеру, с русской литературой того же времени. У нас не появились свои Достоевские, Толстые, Гоголи. Вопросы есть и по глубине, и по качеству. Поэтому тут пахнет страшнейшим провинциализмом, и антицерковность Раффи идет от провинциальности его мышления. Как можно ставить вопрос «зачем», когда армянский народ веками совершал эту историческую миссию? Точно так же сегодня некоторые люди говорят: зачем строить храмы, надо эти деньги раздать нищим. То, что надо помогать неимущим, само собой ясно. Но нужно строить храмы, где мы будем вместе собираться, которые будут символизировать наше почитание Бога. Что такое народ без общего духа? Я не говорю о том, насколько поучительны такие герои Раффи, как Самвел, противопоставление любви к родителям и любви к родине. Это страшная, антибиблейская вещь. Родина начинается с родителей. В Библии написано о почитании родителей, а не родины, потому что реальное почитание родины начинается с родителей, их убийство – тягчайший грех против Бога.
К. А.: Это и есть вопрос о заблуждении. Выходит, можно не клеветать, не лгать, но вести по ложному пути.
О. М. А.: Человек должен хотя бы признать свои заблуждения, в противном случае у других остается впечатление, что он знает важную истину. Это создает у народа иллюзию, что у него есть духовные руководители, которые воплощают его совесть, ум. Надо честно признаваться в своем неведении.
Если внимательно почитать Евангелие, вы увидите, что мы каждый день нарушаем заповеди. И это все разрушает человека. Например, не клеветать очень сложно, это почти состояние святости. Если человек попробует один день так прожить, он поймет смысл моих слов. Мы, священники, каждый день с этим сталкиваемся, потому что люди приходят к нам исповедоваться. Мы знаем, как сложно и трудно от этого избавляться. Поэтому если ты не воплотил в своей жизни самые простые вещи и создаешь вокруг себя иллюзию умного и нравственного человека и если ты вдобавок талантлив, ты губишь многих людей. Поэтому я и предлагаю быть честными, договориться о простых вещах. Возникают многие союзы, движения – национально-патриотические и прочие. Пойдите и спросите их: вы сами между собой договорились о чем-то?
К. А.: Многие люди считают, что на этих полях – политическом, экономическом, социальном, идеологическом – необходим прежде всего прагматизм при соблюдении базовых моральных норм. Именно прагматизм должен стоять во главе угла, иначе сообщество останется маргинальной величиной и не сумеет добиться результата, реализовать свои благие намерения.
О. М. А.: Это глубоко ложный подход, он противоречит высоким духовным идеалам. Сильные люди так не поступают, а именно такие люди определяют вектор развития истории. Я не хочу сказать, что мудрость ничего общего не имеет с прагматизмом, однако не согласен с тем, что прагматизм должен стоять во главе угла. С таким расчетливым подходом ты должен сделать многие принципиальные уступки. Порой люди с такой моралью совершают очень большое зло. Даже большее, чем откровенно аморальные личности.
А. Х.: Мы говорили о том, что интеллигенция подвержена различным отклонениям. Наверное, потому, что у них нет прививки от «инфекции». Должна ли быть в обществе какая-то «вакцина», с помощью которой оно могло бы сохранить здоровье?
О. М. А.: Все основные институты воспитания человека, преображения его жизни должны этим заниматься – в первую очередь школа и Церковь. Можно сделать эту прививку. Это очень долгосрочный образовательный процесс. Надо воспитывать, внедрять в поколение ценности, чтобы обеспечить нормальный результат. Не стоит ожидать, что все люди будут сразу меняться, но через образование можно достичь результата. С детских лет наряду с другими прививками должна быть и такая прививка.
К. А.: Авторитет связан с широким признанием. Кто сейчас занимает позицию морального авторитета, чтобы общество могло согласиться с этими людьми по поводу истины и пойти либо за неформальной группой, либо за какой-то структурой или организацией?
О. М. А.: Сейчас в Армянском мире нет авторитетов, и это хорошо. Во-первых, нет личностных авторитетов. Я считаю, что неправильно превращать кого-то в идола. Есть возможность создавать авторитетные сообщества – такие как «Айб» или «Вэм». Это примеры объединения людей вокруг важных идей – людей, готовых жертвовать временем, средствами, душевными силами, чтобы обеспечить лучшее будущее для армянского народа. Они стараются жить в соответствии с этими идеями и моральными принципами.
Объединились очень интересные и яркие люди. Изначально они, конечно, не претендовали на какие-то лавры, но такого рода сообщества могут сильно повлиять на всю атмосферу страны. Я всегда говорил и говорю, что в настоящий момент не вижу решения на политическом поле. Создание партий, движений – это не наш путь, это нам навязывается. Думаю, что технологии объединения армян должны быть немного другими. Армяне, с одной стороны, очень прагматичный народ, они хорошо считают деньги. С другой стороны, они – глубоко духовный народ, несмотря на внешнюю приземленность. Если в чем-то нет большой морали и духовности, ты не сможешь убедить их объединиться вокруг этого.
Этот народ взял одну книгу, «Нарек», и вот уже тысячу лет связывает с ней свою идентичность. Странное взаимоотношение книги и народа.
К. А.: До конца, возможно, не понимая…
О. М. А.: Интуитивно чувствуя глубину и желая связать себя с этой глубиной. Народ не связывает свою идентичность с какими-то политическими силами, макроструктурами. Сейчас мы делаем документальный фильм именно об этом. Мы хотим создать мозаику армянского портрета и показать, что армянские судьбы в различных уголках мира имеют внутреннюю экзистенциальную связь через эту книгу. Она – ключ к разгадке армянской тайны, этого иррационального феномена, который невозможно окончательно рационализировать. Поэтому, наверное, мы смогли так долго существовать без государства. Если бы кто-то мог разгадать «код» армян, нас давно бы уничтожили.
А. Х.: Объединить двадцать или тридцать человек проще. Должны быть какие-то идеи, импульсы, понятные большинству, чтобы вокруг них могло объединиться большинство – и не только те, кто живет в Армении. Эти иррациональные струны очень важны.
К. А.: Допустим, проект «Айб» объединяет людей определенного социального положения. Нужны идеи, способные объединить и мобилизовать, например, автослесаря, медсестру.
О. М. А.: Сейчас через образование в поле притяжения «Айб»-а оказываются самые разные люди. Есть в христианстве «золотые правила». Одно из таких правил: хочешь изменить мир – меняйся сам. Люди увидят этот свет и сами захотят измениться. А когда такое правило оказывается внутренним кодексом сообщества, эффект во много раз сильнее.
А. Х.: Должны быть идеи для всей нации, способные быть мощным импульсом. Достаточно ли для нации одной образовательной идеи?
О. М. А.: Можно говорить об образовании как способе достижения цели. Цель мы должны еще сформулировать – чего мы хотим? И договориться вокруг этого. Если мы говорим о недостатке импульсов, о необходимости света, мы должны сказать, что является этим светом. Экономическое развитие можно оценить как такой импульс?
К. А.: Мы говорили о том, что в примерах из неармянского опыта есть хорошие и плохие стороны. Нужно усваивать хорошее, избегать плохого. Приведите такие положительные примеры, чтобы наши рассуждения не выглядели утопичными – будто бы речь идет о чем-то таком, что в мировой практике еще никогда и нигде не реализовалось. Где за пределами Армении можно найти те позитивные элементы, на которые мы могли бы взглянуть как на составляющие морального ядра и соответствующей атмосферы в обществе?
О. М. А.: Можно брать пример с Японии, Германии, Соединенных Штатов, Южной Кореи. Если исследовать такие примеры, вы увидите, что там возникали сильные ядра и вокруг них образовывались мощные движения. В мире очень много таких примеров. Фактически за всеми великими достижениями, которые сейчас есть, в том числе вариантами «экономического чуда», стоят некоторые очень сильные моральные принципы и духовные идеалы. Было проведено целое исследование для ответа на вопрос о том, что является определяющим фактором успешных бизнесов в мире. Интересная закономерность – погибли все бизнесы, которые родились для того, чтобы зарабатывать деньги. Самые успешные оказались те, которые родились с целью создать что-то хорошее для людей, где были мотивация, теплота, бережное отношение к человеку. Представьте себе, как из этих простых вещей возникают великие дела.
Отношение к человеку очень важно. Иногда мы произносим помпезные речи о нашей древней культуре, нашем наследии. Но забываем о бережном отношении к человеку. Культура выявляется именно в этих простых человеческих взаимоотношениях. Наверное, худший пример – Россия. Отношение к человеку не менялось еще со времен Ивана Грозного: человеческая жизнь и тогда ничего не стоила, и теперь не стоит. К сожалению, эти импульсы приходят и к нам: мы начинаем так же высокомерно относиться к людям. Посмотрите, как японцы относятся друг к другу. Посмотрите на их дух, даже на этот простой поклон друг другу – очень серьезный показатель. Посмотрите на культуру общения людей в Германии. Культура – это не количество написанных книг. Наша культура – не Матенадаран. Мы отмечаем юбилей армянского книгопечатания, но перестали читать книги. Поэтому гордиться тем, что было у наших отцов, не стоит – важно, что мы имеем сейчас и кто мы сейчас.
Если есть бережное отношение друг к другу, значит, в наших делах есть элемент любви. А любовь – это высшая библейская заповедь, любовь – это Бог.
В Америке уважение к человеку огромно. Потому что основоположники Соединенных Штатов четко договорились насчет принципов, и до сих пор там чтят эти принципы, зафиксированные в Конституции. Сейчас я задаю вопрос: о чем мы договорились в Армении? Не договорившись, мы жалуемся. Сначала надо принять правила игры, и потом, если кто-то их нарушает, обратиться к этим правилам. И если договоренность есть, поверьте, человеку будет стыдно ее нарушать. В Ереване за несколько дней водители молча договорились пристегивать ремни безопасности и уступать дорогу пешеходам.
У меня есть некоторые знания о своем народе. Еще раз повторю: я считаю армян очень законопослушными людьми. Им просто надо дать шанс. Хороший пример тоже заразителен, потому что люди видят, что так удобнее жить.
К. А.: Какую роль во всем этом должна сегодня играть Церковь?
О. М. А.: Большую. И она играет ее. Что такое Церковь? Это не иерархия, это община верующих. Есть люди, священники, у которых особое служение. Но это не господа, у них есть некоторая роль в этом великом духовном сообществе.
Сейчас поразительное молодое поколение. Оно начитано, знает о своих традициях, участвует в богослужениях, воскресных литургиях, причащается. По воскресеньям во время литургии все церкви переполнены. Есть и очень интересное молодое поколение священников – очень ярких личностей. Они имеют дар слова, вокруг них собираются люди. Я могу сказать, что в Армении есть некоторое духовное движение, и это качественно новый уровень по сравнению с последними десятилетиями советского времени.
К. А.: И раньше, и теперь многие видели в закрытости, в отгораживании от остального мира способ сохранить традиционные ценности. Церковь в этом смысле важна тем, что сочетает верность традициям и универсальность истины.
О. М. А.: Без открытости невозможно сохранить свою идентичность. Люди не инопланетяне, и когда мы говорим о ценностях, они на 90% общечеловеческие. И как раз христианство как универсальная религия помогло многим народам раскрыть свой внутренний потенциал. Христианство воплощает общечеловеческий дух братства, и это очень важно, потому что жить без этого невозможно. С другой стороны, христианство дает каждому возможность самовыразиться и выполнить свою особую миссию. Не в том смысле, что кто-то выше других – каждому дано свое собственное служение в общем служении. Это именно служение, потому что есть Бог. Понятие народа не выше Бога. Эта взаимосвязь с Богом определяет миссию, которую мы должны в этом мире выполнить. И если человек думает о том, кому в этом мире верить, за кем следовать, надо следовать за теми, у кого есть этот внутренний моральный кодекс.
Некоторые говорят, что они атеисты, хотя я уверен, что стопроцентных атеистов не бывает. Человек все равно внутренне ищет Бога, осознанно или неосознанно. Когда человек говорит, что он атеист, у меня возникает вопрос, насколько этот атеизм ему дорог, способен ли он отдать жизнь за свой атеизм. На такую жертву ни один из них не готов. А ведь за христианскую веру множество людей шли на мученическую смерть. Религия дает человеку такие важные истины, что он готов платить за них самую высокую цену.
А. Х.: В каком состоянии сегодня находится армянское монашество?
О. М. А.: Это очень болезненный вопрос. Это более катастрофично, чем какие-то экономические и политические вещи, о которых мы много говорим. Могу сказать, что есть осознание необходимости существования монастырей. Монастыри – это легкие Церкви. Если их нет, она не может дышать. Без монастырей нельзя говорить о серьезной духовности. Нужны такие институты, где происходит генерация и накопление святости, где создаются «чистые зеркала». Это ведь не только для монахов, это для мирян, для мирских священников. Чтобы исповедоваться там, увидеть там себя в «чистом зеркале» и потом нести этот свет в мир. Самый важный сейчас шаг – создание монастырей. Желание есть, есть желающие. Нужно видеть их, призывать их, создавать условия, и они придут, а просто так ничего не получится. Все наследие, которое у нас есть – и Нарекаци, и Татеваци, – продукт монастырской жизни. Продукт духовного созерцания, отшельнической, тонкой жизни. Такие вещи не рождаются в мирской суете. Думаю, в ближайшем будущем Церковь предпримет по этому поводу конкретные шаги.
К. А.: Человеку часто непросто переступить барьер между верой и действием, знанием и действием…
О. М. А.: Все это есть в вере. Вера – это не пассивное, замкнутое в себе общение с Богом. Это ответственность перед своим окружением, своим сообществом. Христианская вера очень активна, она учит в том числе и гражданственности. Гражданственность – важная компонента веры, поскольку вера – это служение. Именно из христианства вышло западное гражданское сознание. Без чувства справедливости, чувства жертвенности, которые есть в христианстве, такое сознание невозможно.
Обо всем этом мы в наших церковных проповедях постоянно напоминаем. Ты не можешь быть хорошим христианином, если ты что-то не изменяешь вокруг. Почему в Армении сейчас существует «дикий» капитализм? Потому что человек считает свою жизнь своей собственностью – что хочу, то и сделаю с ней. Это самое опасное понимание с точки зрения христианства. Жизнь – это не твоя собственность. Автор этой жизни – Бог, и она должна быть устремлена к Богу. Твоя жизнь – шанс для твоего личного спасения и спасения людей, которые окружают тебя. Очищение общества возможно именно с помощью таких основополагающих христианских идей.
Сейчас у нас свое государство. Перед тем как создать это государство, мы не успели ни о чем договориться. Нет договора, понимаете. вот в чем вопрос. Просто в один день мы стали независимыми. С чего начать? Представители элиты должны договориться между собой. Должны существовать очень сильные, динамичные группы, которые внутри себя способны договориться о соблюдении некоторых ценностей, свято их чтить и распространять вокруг себя. Тогда у нас что-то получится.
А. Х.: В то же время в протестантских странах Западной Европы во множестве закрываются церкви – фактически из-за сокращения верующих, паствы.
О. М. А.: Говоря о западном гражданском обществе, не нужно идеализировать современный Запад. Там есть много неприемлемого, а нас буквально вынуждают это копировать. Надо быть очень осторожными. Под предлогом демократии явно пропагандируется грех. Это ложное понимание свободы. А. Х.: Не назрели ли в связи с новой реальностью XXI века какие-то изменения, реформы в Церкви? Конечно, Церковь – очень консервативный институт…
О. М. А.: Церковь должна в первую очередь чтить традиции. Ты должен иметь возможность прийти в какое-то место и понять, что здесь совершается то, что совершалось тысячелетиями. Это очень важно. Какие-то изменения неизбежно происходят, например, сегодня священнослужители проповедуют по радио, по телевидению. Но это не те изменения, которые можно назвать реформами. Ты просто приспосабливаешь новые технологии к тому, что делаешь. А суть того, что ты делаешь, не меняется. Трагедия человека остается той же самой и в первом, и в десятом, и в двадцать первом веке. Поэтому книга Нарекаци сейчас так же актуальна, как и при его жизни.
По поводу реформ могу вспомнить Евангелие. Когда задали вопрос Христу о разрешении на развод, Он сказал, что это неправильно. Тогда Его спросили, почему тогда Моисей дал такой закон. «Из-за вашего жестокосердия», – ответил Христос. Этим он хотел сказать, что есть закон Божественный, есть человеческий. И чем больше мы будем освобождаться от человеческого закона, тем лучше. Это и есть ответ на Ваш вопрос.
В Церкви существуют Божественные устои, но есть много вещей, которые накапливаются на протяжении веков, как человеческие традиции. Они не имеют особого значения. Поэтому если что-то из этих человеческих традиций стоит изменить ради миссии Церкви, это нужно делать, а не говорить, что у нас все божественно и совершенно.
Мы в целом часто говорим о своем наследии. Понимаем ли мы, что у нас есть и наследие греха, а не только наследие добродетели? Из поколения в поколение люди передают грех, портят новые поколения.
К. А.: Часто не слышен голос Церкви, когда необходимо осудить злоупотребления власти с высоты признанного морального авторитета, относящегося не к личности того или иного иерарха, а к тысячелетнему институту Церкви.
О. М. А.: Это вопрос не ко мне. За себя могу сказать, что при необходимости писал статьи, критиковал и т.д. Я не могу предать основополагающие для себя принципы. И вообще эти все объятия с государством не очень хороши, Церковь должна сохранять дистанцию. Конечно, в некоторых сферах очень важно сплочение сил – это образование, оборона и т.д. С другой стороны, Церковь не должна превращаться в инструмент. Все плохое будет автоматически ассоциироваться и с Церковью, а это уронит ее авторитет, она будет восприниматься как некое религиозное министерство в государстве, в то время как Церковь – Божественное присутствие в человеческой жизни.
Продолжение следует